Когда я была ребенком, меня любили кормить. Меня кормили дома, кормили в гостях, даже на улице старались подкармливать, что "свои", что "чужие". Зачем люди так усердствовали - мне было неясно. Особенно любили меня кормить супом, овощами и всем тем, что еще содержало в себе лук и морковь. И перцы. Терпеть не могла и не могу любые перцы, а также лук и морковь. Но бабушка считала их необходимыми для растущего организма и буквально пичкала меня ими в течении дня. В течении дня я ела. Бывало, по нескольку часов подряд. Хотя "ела" - это сильно сказано. Я тупо пялилась на тарелку с остывшим, покрывшимся жиринками супом и ждала той заветной минуты, когда кто-нибудь психанет и уберет все прочь со стола.
Дедушка один раз так и сделал. Только несколько более эмоционально, чем я могла того ожидать. Он разбил тарелку с пресловутой нелюбимой мною едой настольным зеркалом, подаренным ему моей мамой на день рождения. Я прекрасно помню, как я сидела на неудобном деревянном стуле, наблюдая за медленно ползущими по столу ручейками замерзшего супа и презирала дедушку всеми фибрами души. Черт с ними, с его криком, психозом, тарелкой, - как он мог так поступить с подарком любимой дочери???

Меня угощали завтраками, обедами и ужинами, а также полдниками, чаепитиями и "конфетными приятностями". Мама и бабушка пытались уберечь меня от "конфетных приятностей" столько долго, сколько могли. Почему-то приезжие дальние родственники и гости уверены в том, что сладкое для ребенка - как манна небесная. Дешевый способ втереться в доверие. Как им кажется, без последствий. Последствия не заставили себя долго ждать. Я была нетребовательна, но конфет требовала с нытьем и хмурым видом. А потом - врачи, врачи, врачи...

Еще я много читала. Буквы я выучила рано, едва освоив устную речь. Мне не исполнилось и трех лет, когда меня уже можно было застать с книгой в руках. С книгой, которую я читала (и, бывало, считала), а не разглядывала картинки и не разукрашивала. Разукрашивала собственные картинки и - на обоях.
Да и вообще, рисовала везде, где только было "живое" место. Кроме скатертей и столовых клеенок. Это была бабушкина территория, посягать на которую не считалось разумным. Почему-то она всегда подмечала всякие нелепые мелочи. Например, когда кто-то во время телефонного разговора, заболтавшись, водил шариковой ручкой по цветочному клеенчатому или ажурному тряпичному узору. Подмечала за кем угодно, кроме себя. И на всех, кроме себя, жутко ругалась и злилась за очередную испорченную скатерть или клеенку.

У меня мало водилось друзей. То есть, многие хотели со мной дружить, обычно путем навязывания. Поджидали меня у ворот, вылавливали на улицах, а так как я была безотказна, буквально заставляли с собой "дружить".
В свои собственные тихие игры я посвящала немногих. Самых преданных, самых лучших друзей.
Таким стал и Тема, мой лучший друг - всего на одно Лето...