Ему сегодня солнце из-за тучи пробухтело что-то вроде "доброе утро" и поспешило вновь зарыться в мягкую перину небосвода.
Он приоткрыл глаза, зажмурился, потянулся - все как у всех.
Он не считал себя самым умным, не считал себя самым привлекательным или сильным. Он об этом даже не задумывался. Но что-то в глубине его сумрачно-ниспадающей души подсказывало ему, что он особенный. Рождение под счастливой звездой ли, метка ли ангела - неважно, суть одна: он особенный. Непосредственный. Иррациональный.
Это чувство зародилось в нем недавно. Вернее сказать, возродилось. С раннего детства, с тех пор, как он остался один на этом свете, оно не торопилось его посещать, обрекая его на душевное неравновесие и кошмары по ночам.
Он достал из-под подушки карандаш, дотянулся до полки, стянул с нее пару чистых листов плотной бумаги. Уселся по-турецки и опустил глаза.
Уже несколько недель он не может рисовать ничего, кроме этого лица, кроме этого тела, этих ног, рук, глаз, спины, груди, шеи, бедер. Кроме нее. Сейчас он пытается, честно пытается отвлечься, переключить свое внимание на весну за окном или какой-нибудь замысловатый предмет быта у себя в комнате. Тщетно. Перед глазами все равно она. Ее тонкая бровь, ее прямой маленький нос, ее острые плечи.
Он, несомненно, влюблен. Ведя карандашом в продолжении линии ее спины, он будто ласкает ее своей ладонью - нежно и чувственно, мягко, без резких движений... Она заерзала подбородком по простыне. Зачем ей две подушки? - она никогда не спит и на одной. Он улыбнулся. Задержал взгляд на ее губах, не отрывая карандаша от ее поясницы.
Его уже несколько недель захлестывает вдохновенье. Ведь через ее черты он может передать все, что ощущает этот мир: от людской скорби, человеческой боли, личностного унижения до святости мысли, светлой безнадежности любви и величия семейного счастья. Все это - в его руках. Не в голове - в мире и в руках. И этими руками он примеряет ей разные образы, маски, костюмы, которым не терпится просочиться сквозь его жилистые руки и, обманув время, оказаться на бумаге, осесть, материализоваться, остаться в живых.
Он художник, не более. Она - человек. Он рисует человека, каждый день он рисует человека. Но сегодня он рисует ее. Сегодня он видит ее лицо, ее плечи, ее спину. Сегодня он понял, что любит ее. Вот-вот, всего пару минут назад.
Он, несомненно, особенный. Иначе бы ее никогда не было с ним рядом.