hester of mercy
"...Проталкивалась, как-то истерично виляя бедрами.
Я посмотрел в ее сторону, и плюнул в ее сторону. Она не заметила. Конечно! Белые перья, чересчур вызывающе торчащие из ее шляпы, хаотично бултыхались в воздухе, когда та в знак согласия с собеседником, трясла головой, и она ни черта из-за этого не видела.
Я, если честно, ее просто обожал. При моей нагрузке мне нужно отдыхать, ну хотя бы ментально или там, скажем, глубоко в подсознании.
Эта дама была воистину удивительнейшим существом. Из тех, кому якобы посчастливилось родиться, - а вернее сказать, переродиться, - в новом свете, полном шарма, изыска и всевозможных оттенков золотого. Когда мне впервые о ней рассказали, в моем воображении она предстала эдакой пышнотелой бабищей, лет пятидесяти, с потрепанной норкой вокруг шеи и в безобразно белых кожаных сапожках. Я несоизмеримо ошибался.
Она - настоящая леди. Ее тонкий вкус - исключительная безвкусица.
То, как она говорит, откровенно ржет и даже молчит, меня развлекает. Я должен отдыхать. Делая снимки с ней, - я отдыхаю. Ей совершенно не нужно качество, ей не требуется, чтобы подчеркнули всевозможные грани ее внутриннего мира, ее не интересует даже то, во что она выряжена, - лишь видна была ее роскошная грудь и слишком крутые бедра. В ней все - слишком.
Она вызывает раздражение у каждого, кто хоть раз с нею заговорил.
Абсолютно.
Но я ее уважаю. Она то, что она есть. Воплощение обольстительной страсти и безобразия.
До прекрасного ужасна, до ужасного прекрасна - я запутался.
Сейчас я просто глядел, как она прыскает в лицо директора журнала. Разворачивается. Идет ко мне. Садится в кресло. Кивает. Я польщен." (с)
Идеальное описание к моему новому рисунку.
Я посмотрел в ее сторону, и плюнул в ее сторону. Она не заметила. Конечно! Белые перья, чересчур вызывающе торчащие из ее шляпы, хаотично бултыхались в воздухе, когда та в знак согласия с собеседником, трясла головой, и она ни черта из-за этого не видела.
Я, если честно, ее просто обожал. При моей нагрузке мне нужно отдыхать, ну хотя бы ментально или там, скажем, глубоко в подсознании.
Эта дама была воистину удивительнейшим существом. Из тех, кому якобы посчастливилось родиться, - а вернее сказать, переродиться, - в новом свете, полном шарма, изыска и всевозможных оттенков золотого. Когда мне впервые о ней рассказали, в моем воображении она предстала эдакой пышнотелой бабищей, лет пятидесяти, с потрепанной норкой вокруг шеи и в безобразно белых кожаных сапожках. Я несоизмеримо ошибался.
Она - настоящая леди. Ее тонкий вкус - исключительная безвкусица.
То, как она говорит, откровенно ржет и даже молчит, меня развлекает. Я должен отдыхать. Делая снимки с ней, - я отдыхаю. Ей совершенно не нужно качество, ей не требуется, чтобы подчеркнули всевозможные грани ее внутриннего мира, ее не интересует даже то, во что она выряжена, - лишь видна была ее роскошная грудь и слишком крутые бедра. В ней все - слишком.
Она вызывает раздражение у каждого, кто хоть раз с нею заговорил.
Абсолютно.
Но я ее уважаю. Она то, что она есть. Воплощение обольстительной страсти и безобразия.
До прекрасного ужасна, до ужасного прекрасна - я запутался.
Сейчас я просто глядел, как она прыскает в лицо директора журнала. Разворачивается. Идет ко мне. Садится в кресло. Кивает. Я польщен." (с)
Идеальное описание к моему новому рисунку.