hester of mercy
Зажигай свет!
Ты помнишь, вчера было лето?
И август садился нам на плечи, и пинал босоножками, а нам было хорошо.
Вечернее солнце рисовало алые румянцы на наших бледных городских щечках, мы были счастливы.
Бочки были полны, волосы стояли дыбом. Мы думали совсем немного, гораздо меньше, чем стоило.
Мы о многом жалели и, проклиная все и вся, совершали ошибки - одну за другой.
На девочках были сезонные платьица и яркие бусы, на мальчиках - синие джинсы и девичьи взгляды.
Мы давились сладкими кренделями, мы были как хомяки, только веселее.
Нас было много, очень много. Мы шагали по проспектам, взявшись за руки, и за нашим дружным маршем наблюдали серые кошки, свесившись с уставших от проливных дождей крыш.
В этом джаззовом сумбуре я увидела твое лицо. Ты был похож на отчаянного пилота, правда, без шлема. Потому и отчаянного.
Мне показалось, что я тебя никогда не знала. Ни разу. Ни единого момента не было у нас на двоих. Ты задавал мне какие-то нелепые вопросы, я, как-то пусто отшучиваясь, шла рядом.
Ты взял меня за руку - вдруг, ни с того, ни с сего. И тут мое Лето кончилось - обовалось, провалилось, то ли сквозь землю, то ли сквозь всю Вселенную, смешиваясь с бесконечными осколками звездной пыли. И ничего не стало - лишь ощущение тепла и нежности настаивало на том, что мы все еще существуем. Конечно - мы же танцевали. Мы танцевали все подряд: и вальс, и танго, и фокстрот, и твист, и даже фламенко.
У меня безумно болели ноги, каблуки были стерты напрочь, ремешки на туфлях безжалостно впивались в кожу, но я продолжала двигаться в такт. Ты, облюбовав руками мою талию, нескромно прижимал меня к себе. Ты щурил глаза: непонятный мне жест приводил в восторг.
Я поняла, что люблю тебя.
Лето-леденцы. Август-пряники. Шарики скачут с облака на облако, приветствуя друг друга на этой серой высоте.
У нас свой свет, мелькают телефоны - все новые и новые соратники спешат присоединиться к нашему шествию.
Чайки кружат, кричат, вопят, и их глаза-бусины снуют взад-вперед по толпе в поиске...
Я увидел твое лицо.
Я помучил тебя вопросами.
Я потешил себя ответами.
Оглянулся по сторонам.
Ты захлопала ресницами.
Я не мог оторвать взгляда.
Я сощурился - тяжело смотреть на солнце прямо перед собой.
Я не мог оторвать рук.
Ты была вся в клеточку, и такая маленькая. Маленькие ножки, маленькие ручки - как у ребенка. Самого красивого ребенка.
Я был весь в полосочку: мои плюсы и минусы поочередно выстроились у меня на лбу, потом разбежались в разные стороны - я стал полярен.
Я тебя спрятал, закутал в свою черную куртку. Убедившись, что не привлекаю ничьего внимания, привлек тебя к себе. И убежал. И улетел.
И - улетели.
Мы в полете.
Зимовать.
Ты помнишь, вчера было лето?
И август садился нам на плечи, и пинал босоножками, а нам было хорошо.
Вечернее солнце рисовало алые румянцы на наших бледных городских щечках, мы были счастливы.
Бочки были полны, волосы стояли дыбом. Мы думали совсем немного, гораздо меньше, чем стоило.
Мы о многом жалели и, проклиная все и вся, совершали ошибки - одну за другой.
На девочках были сезонные платьица и яркие бусы, на мальчиках - синие джинсы и девичьи взгляды.
Мы давились сладкими кренделями, мы были как хомяки, только веселее.
Нас было много, очень много. Мы шагали по проспектам, взявшись за руки, и за нашим дружным маршем наблюдали серые кошки, свесившись с уставших от проливных дождей крыш.
В этом джаззовом сумбуре я увидела твое лицо. Ты был похож на отчаянного пилота, правда, без шлема. Потому и отчаянного.
Мне показалось, что я тебя никогда не знала. Ни разу. Ни единого момента не было у нас на двоих. Ты задавал мне какие-то нелепые вопросы, я, как-то пусто отшучиваясь, шла рядом.
Ты взял меня за руку - вдруг, ни с того, ни с сего. И тут мое Лето кончилось - обовалось, провалилось, то ли сквозь землю, то ли сквозь всю Вселенную, смешиваясь с бесконечными осколками звездной пыли. И ничего не стало - лишь ощущение тепла и нежности настаивало на том, что мы все еще существуем. Конечно - мы же танцевали. Мы танцевали все подряд: и вальс, и танго, и фокстрот, и твист, и даже фламенко.
У меня безумно болели ноги, каблуки были стерты напрочь, ремешки на туфлях безжалостно впивались в кожу, но я продолжала двигаться в такт. Ты, облюбовав руками мою талию, нескромно прижимал меня к себе. Ты щурил глаза: непонятный мне жест приводил в восторг.
Я поняла, что люблю тебя.
Лето-леденцы. Август-пряники. Шарики скачут с облака на облако, приветствуя друг друга на этой серой высоте.
У нас свой свет, мелькают телефоны - все новые и новые соратники спешат присоединиться к нашему шествию.
Чайки кружат, кричат, вопят, и их глаза-бусины снуют взад-вперед по толпе в поиске...
Я увидел твое лицо.
Я помучил тебя вопросами.
Я потешил себя ответами.
Оглянулся по сторонам.
Ты захлопала ресницами.
Я не мог оторвать взгляда.
Я сощурился - тяжело смотреть на солнце прямо перед собой.
Я не мог оторвать рук.
Ты была вся в клеточку, и такая маленькая. Маленькие ножки, маленькие ручки - как у ребенка. Самого красивого ребенка.
Я был весь в полосочку: мои плюсы и минусы поочередно выстроились у меня на лбу, потом разбежались в разные стороны - я стал полярен.
Я тебя спрятал, закутал в свою черную куртку. Убедившись, что не привлекаю ничьего внимания, привлек тебя к себе. И убежал. И улетел.
И - улетели.
Мы в полете.
Зимовать.
-
-
03.12.2009 в 15:04